Испокон веков на Руси существуют династии мастеров. Семьи ювелиров, гончаров, мебельщиков, игрушечников и многих других прикладных специальностей, которые передавали свой опыт и умение, накопленные поколениями, потомкам. Родители не только сохраняли традиции, но давали детям шанс на безбедное существование.
Инициатива украсить быт не за деньги, а «для себя» — расписать стены хаты, прялки, домашнюю утварь также имеет давнюю традицию. Но двадцатый век отличился появлением станковой народной живописи. Возникли самоучки из народа, осмелившиеся писать картины «для души». За редким исключением, начинали они свое творчество, когда «дела все были переделаны, дети выросли, скотину продали» и появилось на закате лет никогда не бывшее в их жизни свободное время. Так, например, объясняла свое желание начать рисовать Любовь Михайловна Майкова — тетя Люба из деревни Селищи Тверской области.
Коллекционер Владимир Алексеевич Мороз зашел в избу тети Любы купить грибы и ахнул, увидев приколотые булавками к бревенчатым стенам небольшие гуаши с сюжетами деревенской жизни. Попытка купить их вызвала суровое удивление хозяйки: «А зачем тебе?» Мороз ответил: «Чтобы люди видели». «Чтобы люди видели бери бесплатно, — парировала тетя Люба, — деньги только за грибы возьму». Так началось многолетние сотрудничество. Мороз привозил холсты, краски, она — рисуя, открывала в картинах свою душу.
После первой выставки Любови Майковой на Волхонке, состоявшейся в помещении, где сейчас находится Московская государственная галерея народного художника СССР Ильи Глазунова, картины тети Любы начали обретать поклонников, а вместе с ними и неожиданную материальную ценность. Вереница гостей из Москвы и Ленинграда потянувшаяся в тверскую глушь за картинами тети Любы, вызывала удивление деревенских соседей и особенно сына тети Любы, — тракториста Анатолия Майкова, живущего в доме, напротив. «Я в сто раз лучше нарисую, — недоумевал мужчина, — мать хуже ребенка малюет, а эти чудаки покупают, да еще деньги платя не сравнить с моей зарплатой.» И решил, он попробовать рисовать. Тетя Люба очень хотела помочь сыну: «Купи Толины картины, — просила она Владимира Алексеевича, — а то мне жизни от него не будет». Так в собрании «Музея русской народной живописи» — оказались работы Анатолия Майкова 1939 года рождения. Начал он рисовать, когда ему было за пятьдесят. Успел написать не более 30 оргалитов. Болезнь и скорая смерть прервали его начинание. Мороз говорил: «В каждом человеке — художник. Каждый человек может рисовать, но надо дать художнику в человеке это делать». Анатолий Майков успел попробовать стать художником.
Более счастливо складывалась судьба Сергея Леонова — сына знаменитого Павла Петровича Леонова, которого называют русским Пиросмани. Рисующий отец — с детства для него знакомая картина. Но художником он становиться не собирался. Вернувшись с войны в Чечне поселился в районном городке Савино, устроился на работу, женился, часто навещал стареющих родителей в Меховицах, и только после смерти матери забрал отца к себе. Павел Петрович продолжает писать картины почти до самой смерти. Сережа помогал отцу готовить холсты, покупал краски в хозяйственном магазине, отправлял на почте рулоны с картинами заказчикам. Из-за ухудшающегося зрения на холстах Павла Петровича появлялись подтеки, оставались недорисованными фрагменты. Видя огрехи отцовской живописи, Сергей аккуратно поправляет их. Постепенно в младшем Леонове проснулась потребность рисовать самому.
Основатели галереи «Дар» Сергей и Евгения Тарабаровы, часто навещавшие Павла Петровича Леонова, поддержали Сергея в его начинании. Насмотренность работами отца и даже перенос некоторых деталей из них в свои работы, не лишали картины Сергея самобытного языка а лишь усиливали впечатление от придуманных им сюжетов. Сергей Павлович Леонов сегодня продолжает рисовать. Его насыщенная буднями жизнь, служба вахтовым методом в Луганске, не прервали его внутренней потребности писать картины.
В семье коллекционеров Тарабаровых, открывших помимо Сергея Леонова ни одну жемчужину наивного искусства, незаметно для родителей из маленькой девочки, живущей среди картин, вырос художник — Валентина Черепнина. Первым человеком, обратившим внимание на ее детские работы была искусствовед Ксения Богемская.
